Сегодня у нас с Розой был очень важный день. Сегодня было наше третье свидание, а вы прекрасно знаете, что это означает. Я был взбудоражен и не мог найти себе места уже с утра. Я думаю что она тоже давно хочет этого. Это читалось в ее глазах, когда она сосала мне хуй, и когда мы ебались у озера лицом к лицу, и когда потом я медленно слизывал сперму с ее губ — ее глаза ясно говорили об этом. Мы оба сгораем от нетерпения, но традиции есть традиции, и надо соблюдать правила приличия. В наши дни общество все больше начинает плевать на нормы морали, но и я и Роза — люди цивилизованные. Поэтому только после третьего свидания, когда мы оба будем уверены в своих чувствах, мы позволим себе перейти черту.

По пути в метро даже навязчивая реклама новой модели вибратора не могла отвлечь меня от мыслей о предстоящей ночи. Парочка парней ебалась на соседнем сиденье, а я смотрел на них и думал — а было ли у них это? или они просто иногда встречаются друг с другом, ходят в качалку, трахаются, гуляют? с виду они были нормальные, но в наши дни по внешности ничего нельзя сказать наверняка. Меня скривило от отвращения, когда я представил как они уединяются в каком-нибудь притоне для извращенцев и едят вдвоем роллтон, или вообще — пиццу. Куда, к черту, катится мир, если мужчины начинают принимать пищу с мужчинами, а женщины — с женщинами? куда, спрашивал я себя, к черту, катится мир, когда многие подростки съедают свой первый бутерброд уже в десять-двенадцать лет? ведь в этом возрасте дети не отдают себе отчета в том что едой можно обожраться или вообще отравиться! я не мог найти ответов, и мне стало грустно. Я вспомнил как сам впервые откусил кусочек огурца. Вспомнил взгляды родителей, говорящие яснее слов. Вспомнил жгучее чувство стыда, и обиду от наказания. Но слава богу, это позволило мне не встать на путь разврата и остаться добропорядочным человеком. До сих пор — и я горжусь этим — я не ел ни с одной девушкой, и Роза должна стать первой. Иногда, признаюсь, я жевал овсянку в одиночку, но каждый раз после утоления животного голода совесть глодала меня, очищая праведными муками скверну с моей грешной души.

Роза ждала меня на скамейке в парке, с заранее спущенными трусиками. Ебаться с ней было как обычно приятно. Но из-за волнения удовольствие было слабым, и в конце концов, у меня упал хуй. Когда Роза стала дрочить себе своими длинными пальцами, мокрыми от смазки, и тихонько постанывать, я наконец решился и предложил ей пойти сегодня ко мне. Ее глаза радостно сверкнули, и мне стало легче. Конечно, она согласилась! Я был рад тому, что она не посчитала меня извращенцем, которому нужно только поесть с девушкой, чтобы наутро расстаться навсегда. Она знала что я любил ее, и тоже любила меня, поэтому трапеза должна была стать просто продолжением наших чувств в более духовном измерении. В совместном приеме пищи двух любящих друг друга людей есть святость и чувства. Как жаль что это редкость в наше время!

Конечно я подготовился заранее. И конечно не по кулинарным книгам — мне и смотреть-то на них противно, пусть по ним готовят приземленные люди, ищущие примитивного животного наслаждения. Я вспомнил как в детстве ребята рассказывали что-то об яичнице, и парочку кулинарных передач, просмотренных в неспокойном подростковом возрасте — и постарался соорудить из пары яиц и сковородки что-то, что с виду выглядело вполне съедобным. Я поставил тарелку перед Розой на красиво сервированный стол, и тут меня ждал удар. Красивое лицо Розы выражало недоумение и удивление. Она осторожно подцепила вилкой один обгорелый кусочек и подняла на меня глаза. «Что это?» — спросила она. «Яичница!» — постарался как можно радостней ответить я — «Ты первая девушка с которой я ем, и я пока не на высоте, но мы будем расти вместе!» — добавил я, немного смущенно. Роза смотрела на тарелку, молчание затягивалось и становилось неловким. В конце концов она встала. «Знаешь, у меня сегодня много дел, и мне нужно идти...» — пробормотала она, глядя в сторону и натягивая свое прозрачное платье. Я не мог понять в чем дело. «Но Роза!» — постарался остановить я ее, — «как же наши чувства? мы ведь любим друг друга, Роза?!». Ответом мне был звук хлопнувшей двери.

И вот я сижу и думаю о том, что произошло. И понимаю что, скорее всего, Роза никогда меня не любила. Если всего лишь плохо приготовленная яичница убила нашу любовь — то грош цена такой любви. Я найду себе девушку, с которой мы будем вместе учиться готовить. Мы будем есть подгорелую яичницу, и подгорелое… то, что там еще бывает подгорелым. И мы будем готовить и есть только друг с другом, до конца наших дней. И пусть это всегда будет овсяная каша, или овсяная каша с маслом, или овсяная каша на молоке, или даже овсяная каша с вареньем — для нас это будет не главным, потому что мы будем любить друг друга. И мне не захочется даже изысканного десерта с другим человеком. И ей не захочется тоже, я знаю.